.jpg)
Бум вокруг писателя предвосхищал по своему размаху те «раскрутки» подлинных и псевдознаменитостей, которые позднее стали по плечу лишь электронным СМИ.
Главная причина интереса к Горькому в том, что его произведения отвечали вызревавшей в обществе потребности увидеть новые горизонты духовной свободы, которые сулил человечеству прогресс. Современников не мог не поразить и контраст, характеризовавший жизненный и творческий маршрут самого Горького: со дна жизни в высшие слои духовного космоса человечества. Самоучка, он стал образованнейшим человеком планеты, обладателем сведений в самых разных видах знания, интеллектуалом, общаться с которым почитали за честь представители самых элитарных слоев всех стран.
Весьма упрощенно звучит утвердившаяся на десятилетия большевистская формула: «Великий пролетарский писатель» (при всем том, что связь Горького с рабочим классом очевидна). Горький далеко не чурался общения с высшей российской аристократией, включая царскую. С годами меняется внешность Горького, одежда, совершенствуется вкус, бытовые привычки, речь. В имидже нередко проступают черты утонченного духовного аристократизма, поразительно сочетающиеся с предельной профессиональной самокритичностью. Сотни современников единодушны в заключении: Горький – удивительный социально-психологический феномен, человек колоссальной духовной одаренности, личность, каких в каждом столетии наперечет, и, безусловно, salf-made man.
Горький – поэт Человека. Как известно, в качестве центрального звена горьковской концепции личности небезосновательно рассматривался труд – главное средство самосозидания – «хозяин тот, кто трудится». Однако постулат, самонадеянно провозглашаемый Нилом, корректируется в пьесе «На дне» «неправильным» босяком Сатиным: «Работать? Для чего? Чтобы быть сытым?»
Противоречия как фактор художественного сознания писателя – своеобразное отражение невиданных по своему накалу противоречий, которые сопровождали путь человечества именно в XX веке, столетии поразительного взлета научно-технического гения и столь же невиданной жестокости тоталитарных режимов, бестрепетно обрекавших на гибель миллионы.
Одно из слагаемых горьковской концепции личности – национальное и общечеловеческое, их взаимосвязь и противоречия между ними. Писатель чрезвычайно русский, Горький не приемлет героизм на час, толстовский исторический фатализм, «нашу славянскую антигосударственность». Знаток и ценитель Востока, он непримиримый противник пассивности как выражения чисто восточной психологии. (Заметим, технико-экономический опыт послевоенной Японии, а также современного Китая внес поправки в эти жесткие построения!)
Горький – страстный пропагандист западного опыта организации труда, окультуривания всех трудовых процессов, борьбы с «азиатчиной».
Пафос горьковской концепции личности состоит в убеждении: возможности духовного роста человека и формировании в нем личности в собственном смысле, как носителя развитого нравственного сознания и самосознания, огромны, а в условиях социально справедливой системы безграничны. Наряду с сильной стороной гуманистическая концепция нового человека при социализме имела и ахиллесову пяту прекраснодушного утопизма. Как социальный педагог, он впадал в иллюзию, полагая, что безмерные возможности самосовершенствования заложены во внутреннем мире любого человека. Как певец прогресса, он недооценивал силу консерватизма, заложенного в сформировавшихся веками традициях. Это явилось одной из причин его духовной драмы (как и всякого искреннего революционера, ослепленного светом далекого идеала).
Уже на ранней стадии своего становления Горький вступает на равных в напряженный духовный диалог с крупнейшими художниками века – Л. Толстым и Чеховым. Двумя мощными катализаторами его творческого развития становятся внутреннее отталкивание от концепции непротивления злу насилием у одного и притягательность модели нравственно-творческого поведения и опыта профессионализма у другого. Как известно, Л. Толстой предрекал, что в дальнейшем перестанут писать романы и повести, откажутся от вымысла в пользу реальных фактов и событий. Горький встает именно на этот путь.
Горький – величайший просветитель-гуманист XX века. Образы Читателя, Книги из одноименных рассказов – программные. Кстати, в этом отношении Горький идет вслед за Л. Толстым («Что такое искусство»). Горький – активнейший участник того культурного «взрыва», который разразился в малограмотной стране в начале века и выразился в гигантском росте тиражей газет, журналов, книг, возникновении множества новых издательств.
Издательской деятельностью Горький занимался на протяжении всей жизни, начиная с «Нижегородского листка» и «Знания» и кончая известным комплектом журналов о «наших достижениях», не говоря уже о целом комплекте серийных изданий типа «ЖЗЛ» и «Библиотеки поэта». Книгоиздательством занимался он и в эмиграции (журнал «Беседа», запрещенный к распространению в России).
Беспрецедентно по своему размаху литературное наставничество Горького, помощь начинающим авторам, число которых вряд ли поддается учету. Феноменально эпистолярное наследие – около 20 тысяч писем (более 20 томов).
Одна из нетронутых и болевых проблем научной биографии Горького – роль политики в его жизни и формы участия в ней. Примечательно, что политика вторгается даже и в интимную жизнь писателя: ею занимались все спутицы писателя: Е. Пешкова была связана с эсерами и возглавляла политический Красный крест; М. Андреева – финансовый агент ЦК большевиков, «Феномен», по партийной кличке Ленина; М. Будберг – тайный агент ОГПУ.
Отчетливо проступают три фазы в отношении Горького к политике. Первая – начало века, связь с большевиками, помощь им, участие в партийных изданиях. Вторая – крайнее разочарование в политике в связи с событиями 1917–1918 годов, «Несвоевременные мысли», разгон большевиками Помгола, уход в эмиграцию. Убеждение: политика невозможна без насилия, без нарушения норм нравственности. Провозглашается принцип «искусство вне политики». Третья – после возвращения в СССР. Горький убеждается, что политизация культуры стала неотъемлемой чертой XX века и для решения ее проблем необходимо двигаться через коридоры власти.
Теперь Горький имеет контакты практически со всеми крупными партийными и государственными деятелями. Наиболее близки ему Бухарин, Рыков, Киров, Каменев, Радек, М. Кольцов. Частый гость в его доме Ягода – фигура не вполне еще разгаданная. Все они кончили трагически. Влияние Горького на общественные процессы в стране до I съезда писателей и в связи с его подготовкой огромно. Его называют вторым лицом в государстве, неофициальным наркомом культуры.
Сложной является история отношений Горького и Сталина. Вождь прикладывал все силы, чтобы вернуть на родину писателя, рядом с которым поставить было некого. Дальний расчет – книга о главе партии и государства. В 1929 году, после Соловков, Горький резко выступает в защиту разгромленной антисталинской оппозиции (Бухарин и др.), за возвращение ее членов в политику. Дезориентированный властью, тенденциозно подобранными и присланными в Италию материалами, он пишет статью «Если враг не сдается...». «Беломорканал» – вынужденный ход накануне I съезда писателей, призванного объединить писателей в свой союз на профессиональной основе, с ориентацией на высокий уровень мастерства, защищающий литераторов от некомпетентного вмешательства политиков. Реальные результаты оказались иными.
Чем дальше, тем больше расходились представления Политика и Писателя о путях развития страны и ее культуры. Все активнее нарастает скрытое от поверхностного взгляда внутреннее сопротивление Горького Сталину, завершившееся прямым протестом против антиформалистической кампании и защитой Шостаковича. В ответ – все усиливающийся прессинг, изоляция от жизни в золотой клетке особняка Рябушинского, вплоть до насильственной смерти в ходе болезни. К более активным и гласным формам протеста в сложившихся условиях Горький прибегнуть не мог.
Горький – одна из гигантских трагических фигур XX столетия, чей вклад в развитие культуры человечества трудно переоценить. Писатель оказался в центральной точке пересечения нескольких силовых линий: традиционный капитализм (сотрясаемый мировым кризисом рубежа 1920–30-х), противостоящий ему социализм, успехи строительства которого были оплачены ценой огромных жертв, Русское зарубежье и, наконец, поднимающий голову фашизм. Трагизм положения писателя раньше других оценили его зарубежные друзья – Р. Роллан, Л. Арагон, а точнее других, вероятно, выразился С. Цвейг. «Горький хорошо знает, что весь мир ждет от него свидетельств: Советы ждут, чтобы он высказался за них и все одобрил, а другие ждут, чтобы он все осудил. А он молчит, и кто способен понимать, может понять и его молчание; ведь не станешь же ругать собственное дитя, даже если оно уродилось не таким, как нам хотелось. Его положение абсолютно трагично...»
