к
Писатели
Произведения
Персонажи
Словарь
Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович
27.01.1828 – 10.05.1889
Нам сейчас нелегко или уже невозможно изведать в полной мере то горькое наслаждение, которое доставлял Щедрин своим современникам — людям второй половины XIX века. Эта эпоха ушла в далекое прошлое. Пафос ее утрачен — драматический пафос борьбы русского народа с самодержавно-помещичьим строем. Вместе с этим пафосом утрачены та острота восприятия Щедрина и то обжигающее воздействие его сатиры, какие испытывали люди его времени. Утрачено и живое ощущение личности писателя, предстоявшей перед эпохой в суровых образах «сатирического старца», перед которым «все трепещет», «прокурора» русской жизни, «библейского пророка», «римского vates’a», то есть пророка же, вещего прорицателя судеб.

Известный революционер-народник Степняк-Кравчинский писал о Щедрине: «Безжалостный сатирик, наводящий такой ужас своим убийственным пером, имел и при жизни репутацию человека, чья могучая личность так же интересна, как и деятельность, а жизнь — одна из благороднейших».

Почувствовать живую индивидуальность этой «могучей личности» — значит еще ярче увидеть фигуру писателя, вставшую со страниц его произведений, значит еще глубже проникнуть во внутренний мир художника и в его искусство.

Способность прямо смотреть в лицо жизни, умение видеть жизнь такой, какая она есть, во всей ее сложности и говорить о ней сурово и трезво, со всей нравственной бескомпромиссностью — одна из важнейших сторон личности и творческой индивидуальности писателя. Щедрин решительно не был способен к малейшей неискренности и фальши. «Он всегда говорил только то, что думал, и даже не умел скрывать того, что приходило ему в голову», – вспоминал о нем его друг А. Унковский.

Люди, случайно или мало знавшие Щедрина, оставили много рассказов о суровой неласковости его приемов, в том числе и в редакции руководимого им журнала «Отечественные записки». Но те, кто близко знал писателя — литераторы, сослуживцы, друзья и знакомые, — видели за внешней грубостью, порою даже свирепостью Щедрина его  «прекрасное сердце», «большую доброту» и даже «ласковость» и  «деликатность». «...Иногда, – замечает Михайловский, – это суровое лицо все освещалось такою почти детски-добродушною улыбкой, что даже люди, мало знавшие Щедрина, но попадавшие под свет этой улыбки, понимали, какая наивная и добрая душа кроется под его угрюмой внешностью».

Салтыков-Щедрин М.Е. Я люблю Россию до боли сердечной: Сборник. — М.: Молодая гвардия, 1975.